Вчера Женя уехал в Джакарту и лягушки с гекконами решили поднапрячься, чтоб мне было не скучно. Гекконы трещали по очереди, а лягушки шли хором, кто-то издавая звуки как будильник при заводе, кто-то как будто по стиральной доске палочкой проводят, кто-то пытался изобразить пулемет, а кто–то просто важно тянул-КВААА. Готовились к Новогоднему представлению). Утром к ним присоединился еще и оркестр с темпла. Лягушки исхитрялись вставить два ква между каждым ударом инструмента. –Тынц-Ква-Ква-Тынц-Ква-Ква. Петухи пели соло-Ку-карекуууууу.
Проснулась в 6, потому что Кетутпатра сказал, что приедет в 8. В 8 он позвонил и сказал, что будет позднее и повесил трубку. Позднее, хм. Успею я интересно ногти накрасить или нет? Успела бы. В 10.30 приехал.
С женой и детьми — мальчиком лет 5 и девочкой лет 10 с длинными блестящими волосами. Все в национальных одеждах, саронгах. Кетутпатра в белом саронге, белой рубашке и платке на голове, мальчик тоже во всем белом, жена в белой расшитой блузке и в серебряных украшениях-брошка с большим камнем, на блузе и круглых серебряных сережках с круглым же камнем и саронге с повязанным поверх блузки сиреневым поясом и девочка в сиреневой кружевной блузе, бардовом саронге с золотыми украшениями на руках и шее. Кетутпатра с женой пошли проводить церемонию в саду, а девочка с любопытством на меня смотрела.
-Хочешь посмотреть, как мы живем? Заходи, пригласительно махнула я рукой.
Девочка шла боязливо, как лань, но улыбалась радостно и доверчиво.
Чем бы ее занять?
-Ты рисуешь? Хочешь порисовать? По-английски она не понимала, а по индонезийски я знала только — спасибо и ты мне нравишься. Разговор не клеился)). Взяла кисточки, нарисовала ей цветочек и мы стали рисовать. Ей явно нравилось, когда она хотела сменить цвет, она показывала на него пальчиком, и мило улыбаясь, что-то тихо бормотала. Не надо понимать язык, чтобы общаться.
Пришел Кетутпатра.
-Ой, как вы нарисовали! Мы уже закончили, можно ехать. Дочку зовут Юна, ей 12, у нее проблемы развития она до сих пор не читает и не пишет.
-Сочувствую, прости.
Подписала ей цветочек — С новым годом и подарила.
Мы погрузились в джип-тойоту и поехали.
Кетутпатра сказал, что сначала мы поедем в дом его жены, ехать туда почти час. Все на улице были нарядно одеты в праздничные саронги, мужчины, как правило, во всем белом, женщины в красивых вышитых кружевных блузках и подходящих по цвету саронгах. Улицы были украшены пенджабами (бамбуковыми стеблями с висючками из соломы), символизирующими победу над злым духом и процветание.
Ехали через поля с уточками, через рисовые террасы, залитые солнцем и обрамляемые пальмами. Приехали в деревню.
Зашли в один из дворов, сели на каменный помост под крышей перед домом, на нем стояла здоровая кровать и телевизор с колонками. На нем спят, отдыхают, смотрят телевизор, молятся. Рядом с помостом стояли еще 3 дома. На неогороженной террасе одного из домов на полу сидело 8 мужчин в саронгах и платочках на головах, и играли в карты.
Жена Кетутпатры с коробкой с подношениями пошла проводить церемонию, а мы остались сидеть на помосте.
Вернулась она скоро, и мы пошли, попрощавшись и помахав на прощание руками. Перешли через дорогу, вышли к полю и, пройдя по дощечке над большой канавой, пошли по узкой тропинке обходить поле, засеянное зеленым цветущим арахисом.
Дальше были кофейные и шоколадные деревья, пальмы и тропинка пошла вниз в овраг. Когда мы спустились, перед нами открылся вид на рисовые террасы, банановые пальмы, кофейные деревья, уже отцветшее ванильное дерево. Кетутпатра мне показал, как растут на земле ананасы. Прошли через молочно-кофейную коровку в загончике под крышей, доверчиво и внимательно смотревшую на нас.
Зашли в дворик, там было победнее с виду, домик был не такой большой. Вышла старушка в лифчике и юбке — худющая, как родственница Кощея, половина зубов осталось только. Но радостная. Улыбающаяся. Побежала, смеясь и лопоча, надела сверху кофту, застегнула почему-то только на одну верхнюю пуговицу. Подбежала ласкать внуков, вытащила огромный поднос с коробочками и подношениями.
Оказалось это мама жены Кетутпатры. У нее 12 детей! Жена Кетутпатры двенадцатый ребенок. 11 девочек и 1 мальчик.
Девочки уходят жить в семью мужа, а мальчики приводят жену в дом к родителям. Поэтому Кетутпатра с женой и детьми живут в доме родителей и с ними еще 19 человек. Но это так говорится, родительский дом, у них на каждую семью свой дом, просто стоят близко.
Сели, жена Кетутпатры пошла совершать церемонию, а ее родители стали нас угощать, лопоча что-то и радостно улыбаясь. Мы пили вкусный кофе из стакана, сварили мне его на печке. Я пробовала кушанье, завернутое в банановый листик, которое готовится специально к Новому году из свинины, крови, кокоса и специй. Похоже на шашлык, только более острое, и чувствуется кокос.
Позже детишки будут ходить по домам в шкуре Баронга, царя добрых духов, собирая деньги, чтобы душа убитой свиньи попала на небо.
Хинду считают, что, когда они режут домашних животных, то духи свиней могут остаться на земле и пугать людей. Проводится специальная церемония с тем, чтобы отправить духов на небеса.
-Хочешь попробовать рисовое вино? Насыпали мне в треугольник свернутый из бананового листа бурый влажный рис. Кетутпатра объяснил, что вино – это жидкость в рисе. Старушка специально для меня сбегала и принесла ложку. Честно говоря, оно даже не пахло алкоголем. На вкус было как рис в меду. Еще я пробовала банан — шириной с ладонь, маленький с более хлебным вкусом, чем обычные бананы.
По дворику бегали цыплята, стояли корзины с петухами и курицами, цыплята окружали, сидящих в них куриц.
Бабушка подошла ко мне, показала на меня и что-то сказала Кетутпатре.
-Кетутпатра сказал — Она говорит, что хотела бы выглядеть как ты (потолстеть наверно хотел сказать).
-У нас наоборот ценятся худые женщины, они считаются более здоровыми, сказала я ему.
Он удивился и с недоверием покачал головой, переводя мою фразу.
Вернулась жена.
Поехали домой к Кетутпатре. Зашли в его дом, небольшая узкая прихожая, на стенах висят большие фотографии Кетутпатры, родителей, и жены. Сели за маленький столик. Жена пошла, готовить кофе.
Мои родители умерли в 55 лет, говорит Кетутпатра.
Юна приносит альбом и карандаш и пытается приладить наш цветочек в раму с фотографией на стене.
-Ты хочешь, чтоб я тебе нарисовала?
Кетутпатра что-то ей говорит длинное, но Юна не отстает.
-Что ты хочешь, чтоб я тебе нарисовала? – прихожу я ей на помощь.
-Она говорит дом и цветы, как вы до этого рисовали, нехотя говорит Кетутпатра и еще горы и солнце и рис, потом добавляет он в ответ на длинный монолог Юны. Я старательно рисую, спрашиваю — ты раскрасишь это потом?
-Нет, у нее нет карандашей, вот Мади (младший сын) он ей даст карандаши, и она потом раскрасит. Мади тоже приносит альбом и явно тоже хочет, чтоб ему нарисовали.
-Что ты хочешь, спрашиваю я у него и Кетутпатра говорит — лошадку. Опа. А у вас есть изображение лошадок? А то я так не очень). Может кошку?
-Хорошо, давай птичку, отвечает Кетутпатра.
Рисую петуха с цыпленком.
Кетутпатра предлагает остаться, пообедать индонезийской едой, но мне кажется, ему не очень удобно. Чтобы его не смущать, говорю, что мне надо идти, прощаюсь со всеми. Идти до нашего домика от него совсем недалеко. Он предлагает довести меня на байке.
Спасибо, я лучше пешком прогуляюсь. Мы вместе выходим, ему надо в темпл. Нам навстречу с темпла идет процессия с Баронгом, с инструментами, человек 50 мужчин, все в белоснежных саронгах, рубашках и повязках на головах. Кетутпатра и я присоединяемся и медленно идем, останавливаясь у домов, чтобы Баронг исполнил танец. Процессия с барабанами, с тарелочками, с музыкальными инструментами, похожими на ксилофон по звучанию, но подвешенными на бамбуковые шесты и богато украшенные чеканными позолоченными скульптурами. Впереди процессии маска Баронга. Устрашающая голова, туловище Баронга, как у лошади, только длинное, туда помещается 4-6 человек. Это похоже на наши Колядки.
А потом приехал Женя и мы с ним еще долго слушали оркестр и наблюдали процессию, которая становилась все больше и больше.
